В Москве, в Театре оперетты, выступила петербургская труппа Бориса Эйфмана. Этот авторский театр приезжает в Москву регулярно, но еще чаще бывает на Западе, где искусство Эйфмана ценится чрезвычайно высоко. Преданно любит хореографа и "Золотая Маска", выдвинувшая его последний балет "Анна Каренина" (музыка составлена из 14 произведений П.И.Чайковского) на соискание золотомасочной премии как "Лучший балетный спектакль".

Спектаклем по роману Льва Толстого Эйфман продолжает воплощать на балетной сцене сюжеты классики, ранее были «Братья Карамазовы», «Идиот», «Тереза Ракен». Балет эффектный, понятный, чувственный, со множеством страстных дуэтов и не менее страстных кордебалетных сцен. Оформили этот красочный балет сценограф Зиновий Марголин, художник по костюмам Вячеслав Окунев и волшебник света Глеб Фильштинский.

"Анну Каренину", показанную в Москве дважды, дополнил одноактный "Мусагет" (Посвящение Баланчину). «Это спектакль в честь великого хореографа. Мое восхищение им, дань признания балетной России тому, кто так гениально развил и усовершенствовал традиции русского балетного театра и сделал действительно возможной эволюцию танца от ХIX к XXI веку» – сказал хореограф Борис Эйфман. «Мусагет» (на музыку И.С. Баха и П.И. Чайковского, художник – Вячеслав Окунев) – не биографический балет, но в нем есть личность хореографа, жизнь которого прошла в балетном зале, где всё было подчинено творчеству, а творчество вдохновлено его частной жизнью. Эйфман обращается к своей любимой теме взаимоотношения творца и образов, созданных его фантазией. Спектакль был поставлен по заказу труппы Баланчина NY-City Ballet и ею же исполнен в Нью-Йорке в 2004 году на торжествах в честь 100-летия со дня рождения хореографа.

Третий спектакль, идущий в программе с "Мусагетом", называется "Реквием" и поставлен на музыку Моцарта в 1991 году. Сам хореограф признался, что "ни в одном своем спектакле не был так искренен, так внутренне обнажен", задаваясь вопросами "откуда я, зачем я, что есть я". «Реквием» создавался задолго до юбилейного года композитора, но сейчас пришелся как раз ко времени. По окончании действа публика кричала «бравó» и забрасывала сцену цветами.