|
Остаться в вечности
27 августа ростовчане отметят 105-ю годовщину со дня рождения Фаины Раневской. В Донской государственной публичной библиотеке (Ростов-на-Дону) и в историко-краеведческом музее “Дворец Алфераки” (Таганрог) состоятся вечера памяти знаменитой таганроженки. Гениальный человек гениален во всем. Она была не только великой театральной и киноактрисой, она была гениальна не только в жизни и общении, но даже и в факте своего рождения. Она умудрилась родиться в позапрошлом веке в день, который потом провозгласят Днем российского кино. 27 августа 1896 года в “типичном провинциальном городишке” Таганроге, уже подарившем миру гений Антона Павловича Чехова, который писал о нем в 1901 году “…грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог – настоящая Азия”, родилась будущая гордость и грусть Таганрога Ф.Г.Раневская, память о которой увековечена в историко-краеведческом музее “Дворец Алфераки”, где в одной из комнат с нежной заботой и нескрываемой любовью хранятся личные вещи, документы, фотографии, книги и письма, полученные Фаиной Георгиевной от ее многочисленных поклонников.
27 августа ростовчане отметят 105-ю годовщину со дня рождения Фаины Раневской. В Донской государственной публичной библиотеке (Ростов-на-Дону) и в историко-краеведческом музее “Дворец Алфераки” (Таганрог) состоятся вечера памяти знаменитой таганроженки. Гениальный человек гениален во всем. Она была не только великой театральной и киноактрисой, она была гениальна не только в жизни и общении, но даже и в факте своего рождения. Она умудрилась родиться в позапрошлом веке в день, который потом провозгласят Днем российского кино. 27 августа 1896 года в “типичном провинциальном городишке” Таганроге, уже подарившем миру гений Антона Павловича Чехова, который писал о нем в 1901 году “…грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог – настоящая Азия”, родилась будущая гордость и грусть Таганрога Ф.Г.Раневская, память о которой увековечена в историко-краеведческом музее “Дворец Алфераки”, где в одной из комнат с нежной заботой и нескрываемой любовью хранятся личные вещи, документы, фотографии, книги и письма, полученные Фаиной Георгиевной от ее многочисленных поклонников. В том числе от Арсения Тарковского, ее “эрзац-внука” Алексея Щеглова (внука любимой актрисы и наставницы Раневской Павлы Леонтьевны Вульф, звавшем ее попросту Фуфой), собственными Фаины Георгиевны комментариями. Считавшая себя некрасивой, ярко индивидуально и эпатажно эксплуатирующая эту “некрасивость”, особенно в образах своих киногероинь, Фаина, вместе с сестрой Изабеллой, были, тем не менее, самыми элегантными и эффектными девушками Таганрога, изысканные туалеты которых, по слухам, покупались отцом в самом Париже. Детство Фаины закончилось в восемь лет, когда после смерти Чехова она прочла его “Скучную историю”. Ее образование ограничилось таганрогской Мариинской гимназией. Ее семья эмигрировала, когда ей исполнилось 21 год. С нею остались лишь ее природный талант и ее долгая унылая одинокая жизнь, о которой она писала: “Я родилась недовыявленной и ухожу из жизни недосказанной. Я недо… И в театре тоже. Кладбище несыгранных ролей. Кто бы знал мое одиночество! Будь он проклят этот самый талант, сделавший меня несчастной”. При всей комедийности и шаржевости ее героини полны трагизма несостоявшейся судьбы в отсутствии любви и счастья. Это и Маргарита Львовна в “Весне”, Леля в “Подкидыше”, и, конечно, Роза Скороход в роомовской “Мечте”… В каждой из них частица, скрываемого за пеленой ярчайшего остроумия, трагизма самой актрисы. “Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе - это была бы “Жалобная книга”…” Жаль, но всенародная любовь не спасла от одиночества и не принесла ей счастья. “Страшно грустна моя жизнь”, - писала Раневская. Основной трагедией ее жизни была трагедия несовпадений ее внутреннего мира и внешней ее оболочки, ее души и ее судьбы. У нее хватило безумия и смелости “не идти на сближение с чуждым миром”. В более чем скромной маленькой квартирке, окно которой упиралось в стену соседнего дома (“живу как Диоген”), ее одиночество скрашивал Мальчик – пес, дворняга с печальными и преданными глазами, брошенный хозяевами, весь избитый и подобранный Фаиной Георгиевной. Ему она читала сказки Андерсона. Все нажитое за долгую жизнь богатство – портреты близких людей, с искренними дарственными надписями, напоминающими о дружеских чувствах к ней: Анны Ахматовой, Дмитрия Шостаковича, Василия Качалова, Галины Улановой, Бориса Пастернака, написавшего на своей фотографии “Самому искусству – Раневской”. Трудно сказать точнее. Приехавший в Россию в 1955 году Бертольд Брехт был потрясен только одной актрисой – Раневской, только ее видел он в роли матушки Кураж: “Она великолепна… Поразительная человеческая глыба, очень смелая артистичность”. Раневская провела на сцене почти 70 лет и переспала, по ее собственному выражению, со всеми московскими театрами, ни с одним не получив удовлетворения. Кстати, афористическое мышление – это еще один из ее талантов. Искрометные высказывания, передаваемые из уст в уста, растиражированные и ставшие афоризмами жили и продолжают жить самостоятельно, отдельной от Фаины Георгивны жизнью. Так, придуманная ею в “Подкидыше” и ставшая народной фраза “Муля, не нервируй меня”, навсегда приклеилась к ней, заставляя раздражаться и браниться. Без месяца 88 лет жизни. Если восьмерку положить набок, то получится знак бесконечности. Хочет он того, или нет, но двадцатый век отмечен печатью ее могучего таланта и обаянием неповторимо самобытной личности. Она боялась “плюнуть в вечность”. В ней и осталась…
|
