31 августа скорбная дата в истории русской культуры: ровно 60 лет назад в провинциальной Елабуге добровольно ушла из жизни Марина Цветаева /1892-1941/. Это имя для россиян ныне сравнимо с именами Лермонтова или Саврасова, - с той разницей, что лишь в последние 10 лет стало возможно читать без купюр наследие поэта. Именно за такое звание боролась Цветаева, презиравшая слово "поэтесса" и вставшая в русской литературе ХХ века вровень с такими гигантами, как Мандельштам, Платонов, Набоков или Нобелевски ...

Семья Цветаевой, с 1922 года жившая на Западе, в конце 30-х вернулась в СССР, где сразу были арестованы ее муж Сергей Эфрон и дочь Ариадна; в Гулаге находилась и сестра, Анастасия Цветаева. Но важнее мог быть в трагической судьбе Марины другой фактор - его можно выразить расхожей цитатой: "Поэт в России больше, чем поэт". Сталинский режим, методично уничтожавший все мыслящее и непокорное, не мог "обойти вниманием" столь опасную фигуру - возмутительницу спокойствия и властительницу дум. Яркую звезду Цветаевой на литературном горизонте долго не мог скрыть туман забвения и умолчаний: полузабытая, вернется она к читателю лишь с "оттепелью", чтоб занять место среди великих русских поэтов ХХ века. Наследуя гуманистическим традициям русской классической литературы, а в более широком контексте - мировой христианской культуры 2-х тысячелетий, в чьем русле развивалась и Россия, вместе с поэтами-сверстниками Цветаева совершала переворот, подобно тому, как Малевич преображал живопись. Ее стих был новаторским, не уступая Маяковскому, и звучал бунтарским вызовом на сломе эпох.