В десяти минутах ходьбы от главной улицы Новосибирска, Красного проспекта, в двухэтажном бревенчатом доме, построенном купцом Куликовым в аккурат в семнадцатом году прошлого века, сплошь покрытом отлично сохранившейся изящной деревянной резьбой, открылся первый и единственный в России (да и в мире, пожалуй) музей бересты - ”Сибирская береста”.

В двух с половиной комнатах разместились работы двадцати трех сибирских художников, работающих с этим материалом: туеса и декоративные панно, многофигурные скульптурные композиции и музыкальные инструменты, лапти и пасхальные яйца.

Береза, по словам основателя этого музея Идеи Ложкиной, несколько лет собиравшей эту коллекцию берестяного рукомесла, это не просто сакраментальный символ России, но и исторически сложившийся уклад жизни: домашняя утварь и украшения, одежда и обувь, первый материал для славянской письменности, наконец. Идея Тимофеевна, много лет занимающаяся декоративно-прикладным искусством, с пылом доказывает, что если и может Сибирь в народных промыслах соперничать с хохломой и гжелью, с дымковской игрушкой и каслинским литьем - так это только своей берестой. Потому что более сибирского материала не сыскать.

Береста в музее и вправду многолика до неузнаваемости. У каждого мастера свой стиль и почерк, свой способ работы с материалом, свои секреты. Тиснение, резьба, тонирование, роспись - в результате береста напоминает то ажурное кружево, то гравюру, то барельеф. Работы кемеровчанина Олега Комарова близки к тому, что называется “архео-арт”: шаманские бубны, панно, украшенные петроглифами в духе наскальной живописи, доски, из которых проступают лики. Не случайно его берестяные объекты оказались столь уместны в музее “Томская писаница”. Супруги Игорь и Лариса Черемисовы создают панно, в которых декоративная инерционность материала преодолевается соответственно женской и мужской версиями мифологической космологии. В изделиях Виктора Шмидта неоспоримая практичность и утилитарность сочетаются с головоломным и самобытным совершенством орнаментов. Конечно, в его вполне надежных коробах и туесах можно хранить мед и крупы - но вряд ли поднимется рука... О надежности и практичности бересты свидетельствует и самый старый экспонат: простой столетний туес, который можно использовать по прямому назначению и сегодня.

Самые неожиданные возможности бересты раскрываются в скульптурах кемеровчанина Виктора Хахалина: это настоящие скульптурные композиции, живые и динамичные, близкие по духу к лубку, по словам самого художника - берестяная частушка. В его работах бездна озорного юмора, рискованного охальства, ярмарочного, масленичного, карнавального духа народной культуры. Композиции действительно напоминают то лубок то частушку - а порой и воплощенные в берестяном объеме сюжеты картин Питера Брейгеля-Старшего, мужицкого: “Косцы” и “Певцы”, усаженные верхом на настоящую метлу шестеро парней и девок (“Эх, прокачу!..”), голосящая деваха с косами, которой задирает юбку подобравшийся с тыла парубок.

Виктор Хахалин, по его словам, не сразу пришел к берестяной скульптуре - начинал он с рожка и туеса. Он работал и в графике, и в живописи, но как взял в руки бересту, сразу понял - это его. “Я попал в материал, который работает не на меня, а, можно сказать, вместе со мной. Береста помогает мне - а в глине, допустим, я не знаю, удалось бы добиться такого эффекта… В глине эта стилизация смотрелась бы скучно. А тут сама природа материала подсознательно воспринимается зрителями как исконно русская”, - говорит художник.

В планах музея - расширять и обновлять коллекцию, стать со временем центром берестяного искусства всей Сибири, собирать работы, имеющие не только прикладное значение, но и художественное, поддерживать художников, работающих с берестой. Есть шанс, что береста действительно станет “фирменным” сибирским материалом.