|
Издательством "Фортуна Лимитед" выпущен сборник сочинений Германа Плисецкого
Большую часть жизни Герман Плисецкий был "потаенным поэтом". Переложения персидских народных четверостиший, газелей Хафиза и -- всего более -- рубаи Омара Хайама доставили переводчику славу мастера. По иным из них должно было распознать большого поэта -- кое-кто распознал. Почти все собственные стихи Плисецкого оставались в столе. До 1988 года, когда появилось несколько журнальных подборок. Затем в "Библиотеке "Огонька" был издан "Пригород" (1990) -- полтора печатных листа, 33 стихотворения. Плисецкий умер в декабре 1992-го, почти девять лет назад.
Большую часть жизни Герман Плисецкий был "потаенным поэтом". Переложения персидских народных четверостиший, газелей Хафиза и -- всего более -- рубаи Омара Хайама доставили переводчику славу мастера. По иным из них должно было распознать большого поэта -- кое-кто распознал. Почти все собственные стихи Плисецкого оставались в столе. До 1988 года, когда появилось несколько журнальных подборок. Затем в "Библиотеке "Огонька" был издан "Пригород" (1990) -- полтора печатных листа, 33 стихотворения. Плисецкий умер в декабре 1992-го, почти девять лет назад. Книга "От Омара Хайама до Экклезиаста. Стихотворения, переводы, дневники, письма" (М., "Фортуна Лимитед") готовилась к семидесятилетию поэта -- 17 мая 2001 года. Немного опоздала. Читая том, выстроенный Дмитрием Плисецким с истинно сыновней любовью, чувствуешь не только радость, но и горький стыд. Стыд сродни тому, что стал зерном самого известного стихотворения Плисецкого. Считается, что негласный запрет на публикации стихов Плисецкого был местью властей за реквием Пастернаку. Здесь есть резон, но неполный -- Плисецкому все же дозволяли литературную работу, его переводы разрешали хвалить, в 1967 году цикл "Михайловские ямбы" удостоился законного тиснения. Словом, терпели "литературную фигуру", но не поэта. Даже "пушкинская тема" ничего не гарантировала -- "Молитва Арины" оказалась "не по нашим амбарам". Усмири, Господи, гнев царя грозного,/ укроти, могущий, дух его свирепости,/ упаси боярина от пути крестного,/ от суда-следствия, от ключа крепости. // Дай ему, печальному, здравие-веселие,/ разговор дружеский да любовь женскую,/ дай ему, опальному, полюшко весеннее -- / погулять вволюшку, подышать, блаженствуя. // Поживет -- слюбится, и судьба сбудется,/ сердце урезонится, голова остудится,/ будет слава громкая и жена кроткая,/ будет жизнь длинная -- все равно короткая.
|
