Уже второй раз в курортном городе Ялте, знакомом театральной публике в первую очередь как место действия чеховской «Дамы с собачкой», прошел фестиваль, собственно Чехову и посвященный. Замечательно это мероприятие, придуманное в недрах «Центра поддержки русских театров за рубежом при СТД РФ», по многим причинам. Директор «Чеховских сезонов» Михаил Пушкин и его команда, по сути, делают невозможное. Ибо что может быть сложнее и экстравагантнее: проводить театральный фестиваль в городе, где не существуе ...

На целую неделю Дом-музей Чехова превратился в место настоящего паломничества. В день игралось по два спектакля – в помещении Дома и на открытом воздухе, в саду. И ни одно представление не было отмечено пустым залом: люди с одинаковым рвением стремились на абсолютно разные по стилистике постановки. Бдительными организаторами были предусмотрены все технические нюансы: для тех, кто не сумел попасть на спектакль в помещении, устраивалась видеотрансляция во дворе Дома; а дабы люди не замерзали на довольно продолжительных зрелищах в саду, им предоставляли одеяла и поили горячим глинтвейном. А многие постановки только выигрывали от необычности антуража, куда были помещены.

В день открытия фестиваля Дом-музей и окрестности перенеслись во времена чеховских пьес. Гостей встречал духовой оркестр и элегантные экипажи, запряженные лошадьми. По дорожкам прогуливались дамы с собачками, а за столами задумчиво играли в карты господа офицеры. Желающие могли пройти в сад через «многоуважаемый шкаф» или поупражняться в стрельбе в чайку под руководством молчаливого человека в белом, а также отведать вишневой ( разумеется! ) наливки и отведать чаю с вареньем ( жаль, что не крыжовенным, как в «Иванове» ). Фестиваль открывал председатель СТД Александр Калягин; причем в двух ипостасях – как чиновник произнес утром приветственные речи, а как актер вечером вышел на сцену в спектакле «Лица» ( этот забавный сплав пяти чеховских рассказов Калягин играет на сцене своего театра «Et Сetera» вместе с Владимиром Симоновым ).

Безусловно, визит Калягина вызвал у публики наибольший интерес. Но и другие, менее «именитые» спектакли зритель принимал чрезвычайно тепло. И две моноработы: «Лебединая песня» Вячеслава Рыбникова ( Русский драматический театр «Глагол» из Таллина ) и «Устрицы» Игоря Кашинцева ( столичный Театр Маяковского ); и трогательную лирическую «Даму с собачкой» театра «Сфера», и экзотический «Вишневый сад» Театра марионеток из Киева. А нарочитая «нетеатральность» небольшого уютного зальчика дома-музея подчеркивала тонкость и остроту актерских реакций.

Спектакли «на воздухе» отличались несколько большим постановочным размахом. Уже на подходе к импровизированному залу зрители могли видеть на огромных экранах, установленных прямо промеж деревьев, фрагменты чеховских постановок разных лет: от легендарных спектаклей МХАТа до ультрасовременных версий модных режиссеров. А получившаяся площадка оказалась чудо как хороша. Белеющие стены, аккуратные крылечки, «крыша» из разлапистых ветвей, темное небо… Неудивительно, что каждая постановка заиграла новыми красками. Примечательно, что на фестивале практически не было спектаклей по «большим» пьесам Чехова: только элегантные, по-хорошему старомодные «Три сестры» Александра Плетнева ( Калужский государственный драматический театр ) и размашистая, бойкая «Безотцовщина» Сергея Голомазова (РАТИ-ГИТИС). В остальных же основой был прозаический материал. Чрезвычайно удачно «лег» на открытую площадку спектакль «Каштанка» Орловского государственного академического театра им. Тургенева. Нарочито-цирковая стилистика и задор молодых актеров заставили вообразить себе классическое площадное зрелище, изобретенное несколько веков назад.

Спецсобытием на «Чеховских сезонах» стал визит легендарного режиссера Стево Жигона, которого принято называть «югославским Ефремовым». Его «Чайку», на первый взгляд традиционную, но острую и безжалостную, несколько лет назад привозили в Москву. В Ялте, к сожалению, сыграть спектакль вживую было невозможно, и организаторы придумали оригинальный ход: фрагменты «Чайки» идут в видеозаписи, а Жигон дает комментарии, попутно рассуждая о Чехове и собственном режиссерском мировоззрении.